Минувший сезон обогатил репертуар Мариинского театра произведением  одного из самых оперных композиторов ХХ века.   «Сон в летнюю ночь» Бенджамина  Бриттена венчает сказочно-фантастическую ветвь музыкального театра: в опере с очаровательными хорами эльфов, прекрасной Титанией и  неземным Обероном полновластно царит волшебство.  При этом Бриттен находит особый путь в сказочный мир: через линеарность и точный  расчёт, рождающий завораживающую игру отражений. Шекспировский лес, населённый фантастическими персонажами, в музыке Бриттена становится ещё чудесней, увлекая в свои таинственные дебри. Именно ночной лес  предстаёт главным персонажем постановки Клаудии Шолти; благодаря фактурному и цветовому оформлению он кажется по-настоящему  густым и глубоким:  пространственную иллюзию создают  зеркальные панели, окружающие сценическую площадку. Решение постановщиков оказалось не просто удачным декоративным  изобретением—оно символично отвечает самой  музыке Бриттена, проникнутой идеей зеркальности, ведь  в полифонизированной ткани оперы так важен приём зеркального обращения мелодии.

              Сложность оперы состоит в том, что место действия трёх её актов не меняется вплоть до заключительной сцены. Но пространство оказалось организовано таким образом, что сцены всех трёх драматургических линий нашли в нём своё место, сменяясь незаметно и естественно,  как того требует сквозное музыкальное развитие (недостаточно ярким показалось лишь появление дворца Тезея в третьем акте — красные дорожки и лакеи в ливреях явно перекочевали сюда из «Ариадны на Наксосе»). Комедийный пласт образуют ансамблей неуклюжих ремесленников, которые готовят представление для торжества во дворце Тезея. Мужской квартет солистов Мариинского театра (Виталий Янковский, Олег Лосев, Виталий Ишутин и Максим Булатов) дополнил хорошо известный бас-профундо  Владимир Миллер:  нескольких звуков его голоса было достаточно, чтобы порядком  укрупнить скромную партию медника Снага (Тихони). Кульминацией этой линии является спектакль в спектакле, представление о Пираме и Фисби (история, предвосхитившая шекспировских Ромео и Джульетту).  Бриттен с искромётным юмором  пародирует  штампы  серьёзной оперы. Чего стоят только пуччиниевские мелодические всплески в репликах Пирама, или  Фисби (исполняемая надувальщиком мехов Свистком), которая под примитивный аккомпанемент начинает петь в другой тональности, а затем традиционным дуэтом с флейтой выводит «фальшивые» рулады в септиму.

            Две пары возлюбленных, отношения которых  и образуют интригу действия, в исполнении Юлии Маточкиной (Гермия), Александра Тимченко (Лизандр), Ирины Матаевой (Елена) и Владимира Мороза (Деметрий) и звучали, и выглядели убедительно, за исключением маленького нюанса — Елене, которая согласно тексту должна отличаться высоким ростом, в данном дуэте казалась даже несколько меньше своей подруги-соперницы. И всё же, эта лирическая линия остаётся в большей степени условной, перипетии любовной истории воспринимаются как игра, партии персонажей не отличаются яркими индивидуальными чертами,  скорее символизирует  состояния одного  человека, подверженного суетным страстям.  Это передаётся  самим музыкальным языком—в ансамблях преобладают  каноны и  двойные имитации: партии солистов основаны на одном материале, а движение  происходит за счёт его перестановок. 

           Лирические сцены, как и комедийные, при всём блеске их остроумия, подчиняются третьей и важнейшей драматургической линии — сказочно-фантастической. Здесь атмосферу задают детские хоры очаровательных эльфов, которые звучали прекрасно, в том числе благодаря незаметной поддержке дополнительного состава с боковых лож амфитеатра. Основная часть событий сказочно-фантастического плана происходит в буквальном смысле над сценой. Помимо целого сонма крылатых существ, в воздухе (хотелось написать «под куполом», ведь происходящее временами напоминало цирковое представление) раскачивается сказочное ложе королевы фей Титании (на спектакле 22 октября эту партию исполняла, заливаясь серебристым  голосом, ведущее сказочное сопрано Мариинки Ольга Трифонова). Во втором акте к королеве присоединилась и крупная фигура Боттома – Олега  Сычёва, так что невольно возникали опасения за  прочность конструкции, удерживающей на порядочной высоте эту пару. Установленная  на месте амфитеатра дополнительная площадка в раме за матовым занавесом одновременно служит и экраном для видеопроекций, и воздушным пространством, где обитают фантастические персонажи—царь эльфов Оберон и «маленький» проказник  Пак (акробатическую роль в данной версии исполнил взрослый —Алексей Солдатов).  Партия Оберона  содержала главную интригу в отношении собственно музыкальной интерпретации оперы силами Мариинского театра: насколько убедительным могло быть исполнение контратеноровой партии, редкой  для этой сцены.  Солист  Челябинского театра оперы и балета Артём Крутько, без сомнения, убедил. Пение молодого артиста с ясным и свежим голосом было уверенным и точным. Партия же эта, действительно, уникальна: в зависимости от характера мелодического рисунка и оркестрового колорита, музыка отсылает  то к средневековой песенной культуре (арфа в оркестре), то  к оперному монологу  Монтеверди, временами же напоминает вокальную изощрённость позднего  барокко (в сочетании со звучанием клавесина). Это богатство не нарушает цельности музыкального характера — вся партия овеяна единством  волшебно-сказочной колорита, который у Бриттена становится самой сутью образа. Его  экстрактом  является ариозо-заклинание, волшебная музыка, заколдовывающая, даже гипнотизирующая своим мерным покачиванием которому вторит челеста. Вместе с музыкальным образом леса, нашедшим своё необыкновенное выражение в скользящих переходах между аккордами далёких тональностей, приёмом, которым  Бриттен чудесным образом соединил красочность с таинственностью, передал  неясность  движений ночи,  тема ариозо Оберона оставляет неизгладимое впечатление, абсолютно завладевая воображением слушателя.   

                В противовес зловещему сгустку эмоционального напряжения «Поворота винта», пять лет назад поставленного на основной сцене, публике Концертного зала предстал совсем другой Бриттен. Опера «Сон в летнюю ночь», которая настолько же закономерна в  развитии сказочно-фантастической линии музыкального театра, насколько самобытна в её претворении, стала настоящей жемчужиной коллекции сказочных опер, так органично вошедших в исполнительскую практику  на сцене Концертного зала. Если репертуар Мариинского будет развиваться в том же духе, после «Енуфы» и «Средства Макрополуса» Яначека на основной сцене, есть все основания ожидать его прелестной оперы «Приключения лисички-плутовки» в Концертном зале.